Переписка К. Ф. Богаевского (1904-1941 годы)
Письмо №15 :: назад::вперёд::к содержанию

15

К. В. Кандаурову
Рим, 25 марта 1909 г.

Милый и дорогой друг! Только что получил Ваше письмо, которое меня очень опечалило тем, что Вы себя так плохо чувствуете, тоскуете и пр. Крепитесь, дорогой, должны настать и хорошие времена. В этом году поживете с нами, отдохнете, как следует а на будущее лето мы с Вами махнем в Грецию. Я без Вас туда не поеду — это уже решено. И я здесь всякий раз говорю своей супруге, что как это было бы великолепно, если бы и Вы с нами путешествовали. И это мы непременно устроим будущим летом. Пока же поскорее соберитесь к нам. К концу мая я уже буду дома и с нетерпением буду ожидать того радостного часа, когда пойду на Феодосийский вокзал встречать Вас. А там в Кенегез [31], в степи, на приволье, ах, как это будет хорошо! Знаете, дорогой, как ни великолепна Италия, а ей Богу, лучше нашего Крыма, Феодосии, Кенегеза на земле нет уголка. Меня иногда нет, нет да и сосет под ложечкой — это тоска по Родине и Феодосии. Моя милая, чудная Феодосия, в такие минуты кажется точно раем земным. А как вспомнишь свою мастерскую, так неудержимое желание является работать и работать.

От всего виденного здесь у меня удесятеряется энергия к работе. Чувствую как важно то, что я здесь в Италии. Я уже больше недели в Риме. Чудесный город, что и говорить, но он меня все таки после Сиены, Перруджии и Ассизи несколько разочаровал. Старые здания нужно отыскивать среди таких же нелепых улиц, как наша Гороховая или Вознесенский в Петербурге. Гнусные постройки обступают памятники, теснят их, лезут нахально к небу, так что теперь в Риме самом уже не видишь его семи холмов [32]. Бедный Тибр,— он стал такой же приличной рекой, как Шпрее (Берлин), или Сена. Лишь Форум [33] с Колизеем [34], да Палатин [35], да кое-где развалины Терм [36] — вот все, что осталось от старого Рима. Чувство щемящей тоски испытываешь, когда проходишь по этим печальным кладбищам древнего великого Рима. На них тишина и безмолвие, птицы поют, бегают ящерицы по мраморным обломкам капителей, колонн, всюду пышно растет всякая трава и лавр вечнозеленый, из листьев которого сплетались венки для триумфаторов, для великих цезарей, теперь растет между развалинами и срывают его теперь только приезжие всех наций себе на память.

Особенно прекрасен Палатин, где были дворцы и сады цезарей, он один еще подымается над городом со своими развалинами, с пиниями и кипарисами. Он как тихий остров, он весь воспоминание среди шумного, с автомобилями, трамваями суетливого, современного Рима. Прекрасна площадь храма святого Петра [37] — единственная в мире, но зато сам храм внутри почти вроде вашего московского Христа-Спасителя [38]. [...] Необычайно прекрасное впечатление производит Сикстинская капелла [39]. Фрески Микеланджело [40]—это самая высшая ступень, до которой подымалась когда-либо живопись. Картинную галерею [41] я еще не видел, она откроется только в апреле. Пробудем здесь месяц с лишним. Пишите, мой дорогой, меня так радуют Ваши письма. Хорошо сделали, что не уступили за 450 «Южную страну», за 550 еще можно, да и то маловато — 600 — это цена. Вчера отправил письмо Василию Дмитриевичу] Поленову. Крепко, крепко Вас обнимаю и целую.

Ваш К. Богаевский.
ЦГАЛИ, ф. 769. оп. 1, ед.хр. 25, л. 103—104.

--

--

© 2011-2018 KWD (при использовании материалов активная ссылка обязательна)

.