 |
 |
|
Биография Марины Ивановны Цветаевой
(Анна Саакянц, 1991)
Цветаева шла навстречу своей ломающейся судьбе, не переставая ощущать себя нерасторжимо слитой с русскими поэтами, все время мысленно с ними общаясь. Писала восторженные письма Ахматовой, восхищалась ее стихами. Ложная весть о самоубийстве Ахматовой в связи с расстрелом Гумилева повергла Марину Ивановну в отчаяние; когда слух был опровергнут (как она считала, Маяковским), она написала Маяковскому, "архангелу-тяжелоступу", стихотворение "в благодарность за Ахматову". Маяковского она узнала и высоко оценила еще в восемнадцатом году, а может быть, и раньше. В великом бескорыстии, в полной свободе от малейшей зависти она признавала Ахматову "единодержицею струн" поэзии; оплакивала ее, осиротевшую после смерти Гумилева и Блока: "Высоко твои братья! Не докличешься! Яснооконька моя, Чернокнижница!" На смерть Блока откликнулась в августе и ноябре двадцать первого года торжественным реквиемом, в котором хотела передать скорбь всей России:
Не свой любовный произвол Стихи продолжали литься, вернее — рваться из души поэта, напряжение их все нарастало. Звучали в них тоска и боль расставания с родиной — исстрадавшейся и "лютой", в пожарищах и крови,— она представала как бы живой мученицей. Стихи рождались самые разные, от высокоторжественных до "простонародных", только уже на ином — трагическом — уровне. Разлука вырастала до грандиозных масштабов, ибо речь шла уже не о расставании с человеком, с любовью к нему, а с родиной, которая вот-вот станет для поэта "тридевятым царством"... Будущее Цветаева прозревала философски и мифотворчески: в сновиденном "небе поэта": "По нагориям, По восхолмиям, Вместе с зорями, С колокольнями, Конь без удержу,— Полным парусом! — В завтра путь держу. В край без праотцев .. Дыхом-пыхом — дух! Одни — поножи.— Догоняй, лопух! На седьмом уже!" Расставанье с родиной иносказательно запечатлено в поэме-сказке "Переулочки" — о чародейке, которая завораживает доброго мблодца и уносит его в заоблачную высь, и в стихотворном цикле "Сугробы", посвященном Эренбургу, но всеми помыслами обращенном к далекому любимому: "Велика раскольница Даль, хужей — прилучница!.. Сверх волны обманчивой В грудь — дугою лютою! Через хляби — няньчанный, Берега — баюканный..." Над обеими вещами Цветаева работала весь март и апрель. А 11 мая 1922 года ее и девятилетнюю Алю отвез на извозчике до Виндавского вокзала единственный провожающий, и в этом заключался некий символ ее рокового одиночества... -- |
Сугробы (отрывок) 1 Небо катило сугробы Над пустотой переулка, Под занавескою сонной Грому небесному тесно! Эр! - необорная крепость! Так, между небом и нeбом, 23 февраля 1922
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
© 2011-2018 KWD (при использовании материалов активная ссылка обязательна) |
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||
