 |
 |
|
Биография Марины Ивановны Цветаевой
(Анна Саакянц, 1991) Состояние Марины Ивановны было труднейшим; больше полугода она ничего не писала: "Нет душевного (главного и единственного) покоя, есть — обратное". Осенью переселилась из Ванва в парижскую гостиницу, "Я — страшно одинока,— сетовала она.— Из всего Парижа — только два дома, где я бываю, остальное всё — отпало". Она готовила к отправке свой архив: переписывала ранние стихи, попутно дорабатывая их, уничтожая наиболее слабые, делая комментирующие пометы. Некоторые произведения не рискнула везти, оставила на хранение знакомым; приводила в порядок могилу семьи Эфронов на Монпарнасском кладбище. Сентябрьские события 1938 года вывели Цветаеву из творческой немоты. Нападение гитлеровцев на Чехословакию вызвало в ее сердце негодование,— и хлынула лавина антифашистских "Стихов к Чехии". Теперь Цветаева ревностно следила за газетами, слушала радио, реагировала на политические события. Верила: "Россия Чехию сожрать не даст" — и с горячей любовью воспевала не отдельного человека и любовь к нему, а страдающий народ и прекрасную страну, в которой некогда нашла приют. Циклы "Сентябрь" и "Март", "Стихи к Чехии" образовали своего рода лирическое единое произведение. То была "лебединая песнь" Марины Цветаевой на чужбине. Летом 1939 года подготовка к отъезду приняла спешный характер: последние "переписка, разборка, укладка". И последние письма. Из них — от 8 июня — поэту А. С. Гингеру, в котором читаем: "Жаль уезжать, но это подготовка — к другому большому отъезду, кроме того я с первой минуты знала, что уеду". А в конце: "И Муру будет хорошо. А это для меня — главное. (Стихам моим — всегда будет хорошо.)" 12 июня 1939 года Марина Ивановна Цветаева уехала в СССР. --
|
Из письма М.
Цветаевой Еще - Париж, 8-го
июня 1939 г., четверг. Прощайте. Проститься не удалось,— всё вышло молниеносно. Спасибо за всё — от Вшенор до Ванва (в которой Вы меня завели, а потом сами — уехали, но я не жалею: — «Был дом — как пещера...») Спасибо за чудную весну с Максом, за прогулки — мимо стольких цветущих заборов — а помните поездку в лес — давнюю — Вы были в своем леопарде, а я — в «кое-чем» — и Мур еще со всего маху наступил в грозовую лужу... Помню и буду помнить — всё. Уезжаю с громадным, добрым, умным и суровым Муром — помните его рождение? («Сразу видно, что сын интеллигентных родителей!» — Вы, любуясь на резкость его новорожденного профиля). — Дружили мы с вами 14 с половиной лет, — два раза обновилась кожа... (NB! второй раз — состарилась!) Ибо мы с вами никогда не переставали дружить, хотя и не виделись, просто — расставание (неминуемое) произошло раньше отъезда, м. б.—так лучше: и Вам, и мне... Живописнее, увлекательнее, горячее, даровитее, неожиданнее и, в чем-то глубоком — НАСТОЯЩЕЕ человека — я никогда не встречу. Прочтите у М. Н. Лебедевой мои стихи к Чехии — они мои любимые и уже поехали к Бенешу с надписью: — С той верой, которая твeржеская. Жаль уезжать. Я здесь была очень счастлива. Желаю Вам счастливой Америки с Саввой. Ему — горячий привет. Я его очень оценила, и всегда рассказываю о нем (и о Вас) СКАЗКИ, которые — ПРАВДА. Обнимаю и НИКОГДА не забуду. Мою память, которая есть сердце, Вы — знаете. М. |
||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
© 2011-2017 KWD (при использовании материалов активная ссылка обязательна) |
|
|
||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||
